Революция 1917 года и историческая судьба молдавского народа

  В 20-х числах февраля 1917 стихийное недовольство рабочих окраин Петрограда, поддержанное гарнизоном столицы, выплеснулось на проспекты и площади. Кризис острейшим образом обнажил все противоречия российского общества той поры. Главным из которых, было, существование многомиллионной крестьянской массы населения, при отсутствии права на владение главным средством производства в сельском укладе жизни  – землей. Земельные владения помещичьей аристократии и царского двора были огромны.  Крестьянские наделы – мизерны. Прирост населения на селе, на большей части территории Российской империи, приводил к росту  трудовых ресурсов в деревнях, которые не могли найти себе применения. Это обусловило громадный приток рабочих рук в промышленные центры России. Концентрация рабочих масс в столице Петроград, в промышленных центрах Москве, Нижнем Новгороде, Киеве, Одессе, Баку, Владивостоке и т.д. стало социальной базой роста популярности оппозиционных сил: коммунистов большевиков, социалистов - революционеров, анархистов, и меньшевиков. Все эти факторы в совокупности обусловили чрезвычайно скорое увеличение критической массы революционных векторов, проявивших в феврале 1917 высочайший уровень общественной активности. Восстание в Петрограде было стремительным и в течение нескольких дней власть безвольного, бесталанного самодержца была свергнута.

  За 15 лет до стремительного обрушения российской монархии в 1902 году исполин русской духовности великий писатель Лев Николаевич Толстой написал письмо недавно взошедшему на престол государю Николаю II.  Письмо начиналось так:

«Любезный брат! Такое обращение я счел наиболее уместным потому, что обращаюсь к вам в этом письме не столько как к царю, сколько как к человеку — брату» – пишет Толстой человеку, в руках которого все нити и рычаги власти в Российской империи…

  Великий писатель пытается достучаться до власти, сообщить ей свою боль и тревогу за будущее России…Письмо велико по объему по сути дела это план Толстого по реформированию монархии и гармонизации социальной ситуации в Российской империи во избежание революционного взрыва. Взрыва, грозящего смести и монархию и государство российское и тот культурный слой, который обусловил появление великой русской литературы ХIX – XX века. Взрыва, более характеризуемого определением: «русский бунт – бессмысленный и беспощадный», о котором писал еще Пушкин. Призрак «Пугачевщины» явственно витал над просторами Империи Российской.

Приведем же несколько цитат из обращения писателя к государю:

 «Треть России находится в положении усиленной охраны, то есть вне закона. Армия полицейских — явных и тайных — все увеличивается. Тюрьмы, места ссылки и каторги переполнены, сверх сотен тысяч уголовных, политическими, к которым причисляют теперь и рабочих. Цензура дошла до нелепостей запрещений, до которых она не доходила в худшее время 40-вых годов. Везде в городах и фабричных центрах сосредоточены войска и высылаются с боевыми патронами против народа. Во многих местах уже были братоубийственные кровопролития, и везде готовятся и неизбежно будут новые и еще более жестокие….И как результат всей этой напряженной и жестокой деятельности правительства, земледельческий народ — те 100 миллионов, на которых зиждется могущество России, — несмотря на непомерно возрастающий государственный бюджет или, скорее, вследствие этого возрастания, нищает с каждым годом, так что голод стал нормальным явлением. И таким же явлением стало всеобщее недовольство правительством всех сословий и враждебное отношение к нему….Если лет 50 тому назад при Николае I еще стоял высоко престиж царской власти, то за последние 30 лет он, не переставая, падал и упал в последнее время так, что во всех сословиях никто уже не стесняется смело осуждать не только распоряжения правительства, но самого царя и даже бранить его и смеяться над ним. Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением…

Мерами насилия можно угнетать народ, но нельзя управлять им»,

– прозорливо замечает Толстой, наивно полагая, что Царь станет внимательно читать его послание.

«Единственное средство в наше время, чтобы действительно управлять народом, только в том, чтобы, став во главе движения народа от зла к добру, от мрака к свету, вести его к достижению ближайших к этому движению целей. Для того же, чтобы быть в состоянии сделать это, нужно прежде всего дать народу возможность высказать свои желания и нужды и, выслушав эти желания и нужды, исполнить те из них, которые будут отвечать требованиям не одного класса или сословия, а большинству его, массе рабочего народа… Любезный брат,  - заканчивает свое послание Толстой - у вас только одна жизнь в этом мире, и вы можете мучительно потратить ее на тщетные попытки остановки установленного богом движения человечества от зла к добру, мрака к свету и можете, вникнув в нужды и желания народа и посвятив свою жизнь исполнению их, спокойно и радостно провести ее в служении богу и людям…. Простите меня, если я нечаянно оскорбил или огорчил вас тем, что написал в этом письме. Руководило мною только желание блага русскому народу и вам. Достиг ли я этого — решит будущее, которого я, по всем вероятиям, не увижу. Я сделал то, что считал своим долгом….Истинно желающий вам истинного блага брат ваш Лев Толстой, 16 января, 1902"

Государь Толстому не ответил… Вопросы между тем поднятые великим писателем – совестью русского народа, сплелись в чудовищную петлю истории, повлекшую небывалые потрясения и взрыв революционного и контрреволюционного насилия на огромных территориях от Бреста до Владивостока. Власть, не отвечающая на вопросы исполинов культуры и народного духа – обречена!

Сто лет спустя не утихают споры о том: «Почему этот общественный разлом переворот абсолютно всех жизненных начал  произошёл именно в России.  И в какой мере речь идет об «импортном проекте»?

  Замечательный русский философ христианский – социалист Георгий Федотов отмечал в своей работе «Размышления о России и  революции», что идеологической базы для западных моделей обустройства общества в патриархальной России не имелось. Она стала проступать вместе с народившейся в реформах Петра Великого российской интеллигенцией. «Русская интеллигенция родилась в «Петровой революции», - размышляет Федотов - В течение столетий ее функцией было внесение в Россию, в народ – готовой западной культуры, всегда в кричащем противоречии с хранимыми в народе верованиями и переживаниями древнерусской и византийской культуры. Отрыв от почвы был  своего рода заданием Петра. В этом отрыве интеллигенция более полу века шла с монархией, пока не обратила против нее  жала своей критики».

  Запад, безусловно, влиял на революционные настроения в России. Но влияние это было специфическим. Либеральное дворянство, из которого родилась и русская интеллигенция и русская культура, привозило из зарубежных поездок некий образ – идеал «демократического устройства жизни». Как связать его с русской действительностью? Тут начинались блуждания, фантазии и откровенные утопии.

«Русский либерализм, - писал Федотов – долго питался не столько силами русской жизни, сколько впечатлениями заграничных поездок, поверхностным восторгом перед чудесами европейской цивилизации, при полном неумении связать свой просветительский идеал с движущими силами русской жизни…

Только монархия, если бы хотела, могла осуществлять либеральные реформы в России. Но монархия не хотела…

Впав в неизлечимую болезнь мракобесия, монархия не только подрывала технические силы России, губя мощь ее армий, но и создала мучительный разрыв с тем классом, для которого культура – нравственный закон и материальное условие жизни…

Правительство маленьких Николаев и Александров дерзнуло вступить с трусливую мелкую войну с великой культурой, возглавляемой исполинами духа… Пушкин, Толстой, Достоевский были венценосцами русского народа».  

  Русская монархия, таким образом, не желала каких-либо изменений. Давление в социальном котле нарастало. Запад – Европа демонстрировали бурное развитие промышленного производства. Идеи социального равенства и представительного правления били через край в работах западных социологов, общественных  деятелей, в том числе и руководителей коммунистического направления 

I Интернационала. Все это проникало на российскую почву, получая своеобразное толкование, можно сказать перелицовку на «русский манер». Особая заслуга в подгонке западных революционных концептов под русскую действительность, несомненно, принадлежит лидеру большевистского направления в антимонархической, общероссийской волне В. Ульянову (Ленину). Именно он становится теоретиком, организатором и руководителем сплоченной и дисциплинированной общественной группы – партии Большевиков – коммунистов, заряженной на захват власти.

  В известном смысле «импортное» Западное содержание революционных концепций русских революционеров, по преимуществу выходцев из мелкопоместного и не только дворянства, очевидно. Все главные имена в революционном Российском ареопаге – дворянские фамилии:  Герцен и Бакунин, князь Кропоткин и Плеханов, переводчик Маркса Лавров и, разумеется, сын подвижника народного просвещения Ульянов (Ленин), были - «западники».  

  Сокрушение монархии было их целью и задачей и неким «подвигом», который был принят и массой революционеров-разночинцев во имя блага народных масс. Тот же Федотов замечает: «Левые» интеллигенты таранили власть более полувека, в самых сильных своих партиях и общественных движениях, ставили революцию своей целью и, следовательно, несут, или, по крайней мере, разделяют ответственность за нее». Требование индустриализации жизни на огромных пространствах Российской империи не могло быть решено под руководством слабой и рыхлой монархической структуры власти. «Западная», демократическая, социалистическая модели были взяты русскими революционными партиями «за основу», как мотив или лозунг. Обстоятельства же прихода к власти в 1917 году большевистского крыла революционных кругов России даже если они и были поддержаны финансово извне, то сей факт никак не умаляет «роли монархии» в собственном крушении. А нацеленность большевиков на «диктатуру» и революционное насилие лишь расчистили им путь к власти, отбросив в сторону умеренных демократов и социалистов - меньшевиков. Возвращаясь к «размышлениям» Георгия Федотова: «Либерально-демократическое содержание политических идеалов делало саму идею диктатуры неприемлемой для интеллигенции. Ее сектантская строгость и идейный динамизм постепенно выветривались. Из всех  течений после 1905 года сохранился лишь большевизм. Он же оказался единственной силой, стремящейся к государственной диктатуре… ».

 «Импорт теоретической  модели диктатуры пролетариата», которая в практическом применении оказывается « не так уж и далека» от проектного задания Маркса и Энгельса, в известной степени объясняет революционные события в России 1917 года. Но все же главное – в противоречии самой русской жизни.  Выходу  накопившейся веками энергии масс, в  свободных формах обустройства частной и общественной жизни в селе и городе, препятствовали сословные порядки. Тормозили движение общественных реформ - процессов и отсутствие демократических начал в принятии решений, влияющих на жизнь миллионов – таких как, проигранная война с Японией и следствие этого революция 1905 года, неповоротливость и косность бюрократического аппарата империи, и нерешенность земельного вопроса. Все эти факторы грозили выходом народной  энергии наружу, в совершенно иных разрушительных, стихийных формах. К этому надо добавить и  нарастающее национальное самосознание окраин империи. Большевики, концептуально осмыслив свое место в революционном потоке, обосновали свои претензии на власть,  взяв на вооружение учение Карла Маркса о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Взрыв народной стихии был для них, ожидаемой загодя  волной, на которой захват власти произошел достаточно легко и просто. Далее «разлив стихии» и революционного и контрреволюционного насилия повлекли за собой неисчислимые бедствия и разрушение хозяйственной инфраструктуры страны. Как продолжение большевистской диктатуры, но в тоже время и выступив могильщиком «Ленинской гвардии»  сталинский режим путем жесточайших репрессий сковал стихию разрушения государства и принудительным порядком провел индустриализацию, подчинив государственной воле и крестьянскую массу путем

коллективизации. Фактически Сталин под ширмой большевизма, модернизировал монархию, реализовал свою абсолютную власть, опирающуюся на разветвленные механизмы репрессивных органов, постепенно возрождая атрибуты имперской жизни. Парадоксальным образом, выросшая из диктатуры пролетариата личная диктатура  Иосифа Виссарионовича Сталина оказалась отходом от западных концептов, создав феномен некоей «просвещенной» диктатуры ((сталинская культурная революция), обожествления личности вождя, и придания  авторитету власти столь сакрального характера, который и не снился ни византийским, ни российским монархам. В этом смысле продолжение революционных преобразований 1917 года  в евразийской сталинской трактовке вошло в противоречие с содержанием западных  либерально-индивидуалистских  заданий по переустройству общества. Не случайно, что именно тонкий интеллектуал и сатирик, публицист и писатель Джордж Оруэл  марксист-социалист по убеждениям и британский поданный, по сути, выступил самым активным, ярым и эффективным критиком сталинской модели обустройства российской империи. Таким образом, западное содержание марксизма вошло в интеллектуальный конфликт с практикой создания государства Союза ССР, основы которого были выстроены на волне революционной логики исторического бытия. Конфликт этот, продолжает существовать и по сей день, но уже в иных интеллектуальных и концептуальных формах.

В контексте столь модной сегодня геополитики и всякого рода концепций «континентальных и прочих теорий» и около того, мы объективно видим, что Российская Октябрьская Революция стала прологом  распада  трех монархий, Империй: Российской, Австро-Венгерской и Турецкой.  Перелицованные границы, современная геополитика, исторический след нерешенных проблем, накопившихся в силу постоянного вмешательства в дела создавшихся на руинах империй государств, Больших мировых игроков (на примере событий в Сирии). Эти исторические события и их продолжение  должны послужить к началу серьезнейшего разговора о судьбах мира и обсуждения вопросов суверенитета и самостоятельности государств, теми, кто осознает себя мыслящими и самостоятельными в суждениях людьми.

   В 100-летие Революции 1917 года мы видим совершенно разные оценки события:  объективно исторические и субъективно интерпретаторские: «Октябрьская революция – величайшее событие на пути исторического прогресса человечества» - известного  философа марксиста ХХ века Георга Лукача,  и «Октябрьская революция – величайшее зло, заговор большевиков, террор и диктатура» не менее известного русского  писателя, диссидента ХХ века Александра Солженицина. Такое положение, скорее всего, сохраниться и в перспективе.

  Впрочем, пафос  и позитивная критика непростого пути Российской Октябрьской Революции должны идти  рука об руку.  Революция  1917 года оставила свой след в великих произведениях литературы, кино и публицистики. (М.Шолохов, В.Маяковский, М. Светлов, Г.Белых, Л.Пантелеев, М.Булгаков, А.Толстой, Э.Багрицкий. С.Эйзенштейн, М.Ромм, А.Серафимович, А.Блок, В.Шульгин и др.) Эти произведения и шедевры творчества, тоже не что иное, как непреходящее культурное и творческое наследие Великого Октября!

  Великая Октябрьская революция без сомнения эта наша общая историческая судьба!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

  Но главное, о чем надо бы сегодня  заявить во всеуслышание громко и открыто: всемирно-исторические уроки Октябрьской революции на пространстве СНГ – пройдены, но не усвоены.

Печально осознавать, что уроки революции 1917 года, в большей степени были хорошо  усвоены правящими элитами запада, путем компромиссов и открытого подкупа активной части населения добившихся социального консенсуса в своих обществах. Но эти же, прошедшие через судьбы наших дедов и родителей уроки, нами бывшими гражданами СССР и правящими элитами в бывших советских республиках усвоены не были.  Надо ли нас сегодня в этом убеждать глядя  на зловещую динамику украинских событий? На отголоски гражданской войны, которые прорываются сквозь толщу времен всплесками ненависти и насилия, откровенной контрреволюцией, диктатурой олигархии, опирающейся на крайне реакционные, вооруженные отряды националистов.  Сегодня и мы в Молдове стоим у очень опасной черты, когда игры олигархических кланов и их кураторов в европейских и прочих кабинетах грозят ввергнуть страну в очередную смуту с непредсказуемыми последствиями. Пришло время с большого исторического расстояния признать, что в 1917 году история дала нам серьезный политический урок, из которого выводы до конца так и не были сделаны. Противостояние и непримиримость 1917 года продолжают влиять на политические процессы на всем постсоветском пространстве и, безусловно, в Республике Молдова в частности.  Мы не можем не признать тот факт, что нас объединяет общая историческая судьба. Мы – дети одной исторической реальности и наследственности со всеми присущими ей событиями, трагедиями и триумфами. В процессе великих революционных потрясений 1917 года миллионы людей оказались в трагическом капкане – конфликте, который развел их по разным сторонам исторической баррикады. Отголоски непримиримого противостояния столетней давности продолжают звучать и по сей день, формируя политические концепции, способствуя созданию деструктивных стереотипов, препятствуя диалогу во имя гражданского мира и процветания Республики Молдова. Но разве это означает, что мы не можем преодолеть этот трагический порог и вместе строить наше будущее?